Моим хозяевам сказали, что я родился ровно в день Пасхи, 5 мая прошлого года. Как вы сами понимаете, мне сейчас полтора годика. Я в меру упитанный, а иногда и безмерно, хотя, скорее всего, больше чем часто, в меру воспитанный парень в самом расцвете сил.
Зовут меня Рыжий. То есть, мои хозяева не сильно заморачивались с выбором имени для меня. Хотя я наблюдал их активную деятельность в поисках имени и в интернете, и в разных непонятных брошюрках.
Я с хозяевами познакомился на их летнем отдыхе на турбазе на речке Ингулец. Первую ночь их приезда я провел вместе с ними, под утро, решив, что мне они очень даже подходят и, пометив территорию, а именно простыню, оставив на ней пахучий желтый след. Моя мать меня долго искала, меня ждало мое самое любимое лакомство – огромная миска молока и шесть скачущих по полу веранды небольших карасиков. С карасиками я быстро справился и перешел к молоку.
В один из дней мне жутко захотелось поохотиться. В траве возле моего домика сидел серый неприметный воробей и что-то отчаянно долбил своим коротеньким клювом и не подозревал, что я уже около часу наблюдаю за ним с самыми что ни на есть коварнейшими мыслями. Сидел себе, сидел, и не понял, как вдруг оказался в моих тогда еще маленьких, но уже достаточно цепких лапках. Поймать-то я его поймал, но что делать дальше, я не знал. Хозяева умиленно наблюдали за всеми моими действиями.
Хозяйская дочь с момента знакомства со мной уговаривала свою маму взять меня к себе. В итоге та, получив клятвенное обещание убирать в лотке, купать и присматривать за мною, дала добро забрать меня в город.
Когда я ступил на порог их квартиры, я сразу понял, что мне здесь очень даже подходит. Кругом лежала масса пушистых и мягких ковриков, об которые можно было не только время от времени дереть коготки, но и подленько подкладывать по уголкам маленькие вонючие кучки. Только я успел это сделать, как хозяйка натыкала меня в мое произведение искусства, посмотрела сурово в глаза и произнесла до сих пор непонятную фразу: «Это мой дом! Это мое место! И это я буду здесь все метить!». Ну, так то и так! После этого я, правда, еще пытался отвоевывать отдельные куски территории, но практически каждый раз меня ловили, хватали за холку и тыкали, вообще не понимая, что наказывают за совершенно естественный инстинкт.
Моя хозяйка тогда занималась написанием статей, и я с превеликим удовольствием сидел у нее на коленках пока она работала. Уснув и начав сползать, я отчаянно цеплялся острыми коготками за что придется.
Когда со школы возвращались ее дети, мы начинали с ними дурачиться, переворачивая весь дом с ног на голову. Чуть позже, вечером, во время учения уроков, начали раздаваться жуткие хозяйские крики и я понял, что это не мое. В ответ на каждый выкрик я возмущающимся тоном произносил «Ме-ме-ме!». Все замирали, не понимая, откуда доносится этот звук, поскольку никаких других кроме точения когтей я не произносил. Крик продолжался. Я снова прерывал его своим «Ме-ме-ме!». И снова затишье. Все оглядываются по сторонам, но не видят источника звуков. Когда же третий раз я высказал свое категоричное «Ме-ме-ме!», хозяйка увидела, что это был я и начала хохотать. Именно таким способом я уже не единожды прерывал какие-то семейные ссоры, сопровождающиеся громкими криками.
В дому было очень много цветов: на подоконниках, на столах, подставках, на всяких тумбочках и на полу. Практически со всеми я сразу познакомился, попробовав их на вкус. Некоторые растения были не вкусными и достаточно мерзкими; некоторые очень даже ничего, сочными и податливыми. Но вот один, он был весь в колючках. Пробраться к его корням было почти невозможно. Я совершал множество попыток по усмирению этого куста. Но однажды к общему семейному удивлению у меня это получилось. Я оставил пять прекрасных кренделей у самого корня этого гигантского куста. Конечно, я должен был их припрятать. Но неловко передвигаясь в горшке, он был перевернут. Кренделя вместе с землей высыпались на ковер. Тут я был пойман за холку. Кренделя убрали, ковер пропылесосили, а меня снова натыкали на место преступления.
Живя в квартире, я стал совсем забывать про улицу. Но однажды меня выпустили на балкон. Я водрузил свое подростковое тело на подоконник и стал вдыхать ароматы улицы. Что-то шевелилось у меня в голове, какие-то воспоминания оживали там. Мой дом, река, мама… неделю я не мог ни есть, ни спать… все думал и думал… А потом понял, что нужно радоваться тому, что у меня есть сейчас, тому, что я любим, что мое толстое пузо вызывает умиление и что жаловаться-то, собственно, не на что! Жизнь удалась!
