В фелинологической литературе, возникновение первых сиамов обладающих длинной шерстью часто описывается словами наподобие: «многократное образование мутации в локусе длинной шерсти, которое возникло в Соединенных Штатах Америки в пятидесятых годах двадцатого века в питомниках сиамских кошек в Калифорнии».
Однако чтобы какая-то одна мутация многократно возникала в некоторой породе, необходимо, чтобы ее (породы) поголовье насчитывало многие миллионы. Необходимо помнить, что средняя частота мутаций для одного локуса составляет 6-10. Сомнительно чтобы питомники (пусть даже американские) насчитывали в пятидесятых годах такое огромное количество сиамских кошек.
Правда генетики знают, что движущий отбор, направленный по тем или иным признакам может вызвать в популяции появление не специфических мутаций (то есть таких мутаций, которые не были связаны с селективным признаком). Хотя следует учитывать, что эта закономерность была показана не на домашних кошках, а на плодовых мушках, что впрочем, не исключает и того, что вышеупомянутая закономерность будет верной и по отношению к кошкам. Можно сказать (применительно к кошачьему питомнику), что интенсивный отбор, предположим, на увеличение размера ушей и кошки, может спустя несколько поколений привести к длинношерстным или бесхвостым котятам, получить которые заводчик совсем не хотел.
Подобные нежеланные или просто неожиданные эффекты проявляются по той причине, что каждый признак контролируется не каким-то одним геном, а находящейся в равновесии целостной, взаимосвязанной системой.
Балинезийская кошка — ласковое и нежное создание, верный и преданный друг.
И если по мере движущего отбора выраженность того или иного признака возрастет, то это указывает на то, что изменились активности и дозы всех генов системы, что может вызвать дисбаланс в деятельности всего генома. Взаимосвязи генных комплексов нарушаются, и это приводит в итоге к вышеупомянутым «ошибкам» генетического кода. Подобная вспышка мутабельности, по идее вероятна только в некоем крупном питомнике, который ведет племенную работу, используя тесный инбридинг и интенсивный отбор. Однако у нас нет никаких данных, которые позволили бы предположить, что в пятидесятых-шестидесятых годах сиамские питомники из которых и вышли балинезийские кошки соответствовали этому описанию и что в них возникали какие-либо мутации помимо длинношерстности.
В то же время генетики знают и другие случаи, когда частота мутаций спонтанно увеличивалась. Эти случаи называют «мутационными взрывами». Порой этот термин описывает ситуацию, которая сложилась в мире фелинологии в тех же самых пятидесятых-шестидесятых годах. И в самом деле, этот период запомнился фелинологам появлением ряда мутаций, которые положили начало таким породам, как шотландские фолды, канадские сфинксы, сомали, балинезы, девон – и корниш-рексы…
Разумеется, что мутационные взрывы как понятие, были разработаны к самому любимому объекту исследований генетиков – к плодовой мушке дрозофиле, а насколько они применимы по отношению к млекопитающим – это еще вопрос. Возникают эти «взрывы», обычно не в каких попало, а в конкретных генах. Связаны эти взрывы с деятельностью фрагментов ДНК способных к перемещению (то есть мобильных) между хромосомами. Эти фрагменты встраиваются в области, которые прилегают к тому или иному гену, тем самым вызывают некоторые изменения в этих генах. К сожалению, генетикам до сих пор не удалось точно изучить причины, которые провоцируют возникновение мутационных взрывов, которые, к тому же, возникают одновременно в нескольких популяциях, которые были удалены друг от друга.
Достаточно большое количество исследователей этой проблемы, предполагают, что подобные вспышки мутабельности, являются результатом вирусных заболеваний. Это предположение основывается на том, что подобно мобильным фрагментам ДНК, вирусы обладают способностью встраиваться в гены. К сожалению, говоря о породообразовании балинезов, теперь уже сложно говорить, что-либо конкретное: был ли это мутационный взрыв пятидесятых годов, или же это просто был взрыв интереса к мутациям среди кошек. Мы, также, не знаем отмечалась ли в пятидесятых годах вирусная эпидемия, которая охватила бы как минимум два континента. Также не наблюдается никаких закономерностей в плане того какие конкретно гены тогда мутировали у кошек.
Все это, конечно же, осложняет получение вопросов на ряд важнейших вопросов касающихся происхождения балинезов, однако не будем отчаиваться и понадеемся, что грамотный анализ и новые исследования помогут восполнить хотя бы часть этих пробелов.
